В конце 2005 года на сайте Беллоны была размещена статья – «Сигнальщик просит убежища в Финляндии». В ней председатель прокомментировали мое обращение к Финляндии о политическом убежище.
В этой статье беллоновцы жалуются на разные трудности, которые не дали успеха в деле: об отсутствии в России нужных законов, по защите «сигнальщиков», о малом общественном внимании, что дело «очень сложное».
На самом деле, цель статьи – снять с себя ответственность и скрыть истинные причины развала дела «сигнальщика», которым занималась Беллона.
Еще раньш на сайте Беллоны был размещен «Отчет о деятельности организации», в котором содержится и отчет о реализации «Проекта «Дела Харитонова» (пункт 2.2.4.), в котором так же не отражены истинные причины провала дела.
Поэтому я предлагаю свой взгляд на дело «сигнальщика» с Ленинградской АЭС.
Общественная значимость «Дела сигнальщика Харитонова»
«Дело Сергея Харитонова» – диссидента – атомщика с ЛАЭС, являлось уникальным и общественно значимым. С 1995 года российская и зарубежная общественность стали получать из первоисточника независимую и профессиональную информацию о ситуации на ядерно-опасном объекте, Ленинградской АЭС. Впервые закрытые от общества проблемы: ядерной, радиационной, технической, пожарной безопасности, проблемы физической защиты, обращения с отработавшим ядерным топливом, культуры безопасности, а так же ситуация с правами человека, криминалом и коррупцией на ЛАЭС стали доступны российской и зарубежной общественности, правозащитным и экологическим организациям, СМИ. Это давало возможность общественности влиять на решение этих проблем, а власти и надзорные органы обязывало принимать меры по устранению проблем. Все это давало возможность снижать риски аварий и инцидентов на атомной станции.
Я был единственным работником в гражданском ядерном комплексе России, который не только сотрудничал с экологическими и правозащитными организациями России: сосновоборским «Зеленым Миром», Беллоной, Гринпис и другими общественными организациями, но и сам являлся членом экологической организации Зеленый Мир, и одним из ее учредителей.
В общественных организациях я считался экспертом по проблемам сосновоборского ядерного комплекса и являлся участником ряда проектов. Кроме этого, моими отдельными направлениями была антикоррупуционная деятельность и противодействие нарушению прав человека на атомной станции, чем не занимались зеленые и экоправозащитники.
Важность моей деятельности на атомной станции признавалась демократической общественностью и, что особенно важно, самими работниками атомной станции, которые не хотят работать в атмосфере насилия и нарушений, прав человека.
В случае успеха, мой пример порождал других последователей, целое направление – «сигнальщики» на атомных станциях.
Однако, не смотря на общественную значимость моей деятельности, судебное дело по защите моих прав, закончилось полнейшим и позорным провалом.
После этого я вышел из этих организаций по причине потери к ним доверия: из Беллоны – в августе 2004 года, где я работал с весны 2001 года, а из Зеленого Мира – весной 2005 года, с ним я сотрудничал с 1995 года.
Что же привело к этому?
Ненадежные «защитники»
Для справки: «сигнальщики» или «говорящие правду», так называют этических работников, которые добиваются порядка на своем рабочем месте и информируют надзорные органы и общественность, о нарушениях опасных для общества.
В ядерном гражданском комплексе и подобных объектах России таких было всего несколько человек. Всех их уволили со своих рабочих мест. Это классический пример «запрета на профессию». Не смотря на общественную значимость этих людей, в России нет действенных общественных организаций, способных защищать «сигнальщиков».
В конце 2000 года, узнав о том, что меня уволили с ЛАЭС, на меня вышла Беллона и предложила свою поддержку.
За время моей работы на атомной станции меня неоднократно подвергали необоснованным репрессиям, но я всегда успешно справлялся без адвокатов. Я не сомневался, что и на этот раз не проиграю в суде, но тогдашний авторитет Беллоны сыграл свою роль и я согласился на ее участие в деле.
Однако время показало, что «авторитет» оказался всего лишь – «мыльным пузырем», а весь пар Беллоны «ушел в свисток»… Как и Зеленого Мира, который занимался PR- кампанией в моем деле.
Вот перечень просчетов, проблем, ошибок, которые способствовали развалу дела «сигнальщика» Харитонова.
Делом «сигнальщика» занимались экологические организации, у которых уровень правозащиты, ответственности был, скорее всего – любительским, чем профессиональным. Причем, лидеры этих организаций сами не являлись правозащитниками, «сигнальщиками» по своим убеждениям, поэтому к защите «сигнальщика» отнеслись несерьезно.
Организации оказались не способны выработать единую стратегию, объединиться для эффективного решения дела. Конкуренция и личные амбиции руководителей Зеленого Мира и ЭПЦ Беллоны, а так же норвежского «Общества охраны природы» и норвежской Беллоны не способствовали эффективной защите российского «сигнальщика».
Норвежские экологи из Беллоны вообще считают, что «сигнальщики» не нужны, поэтому норвежская Беллона не поддержала ход дела своими юристами, не анализировала ошибки и недостатки, которые допускались Центром в Санкт – Петербурге и не поддержала дело PR – кампанией в Норвегии.
Консультациями и ведением дела в суде занимались юристы ЭПЦ Беллоны, не имевшие большого опыта правозащитной работы.
PR – кампания велась неэффективно, вяло и не использовала многие возможности.
Например, не было обращений к зарубежной общественности, политикам, правозащитным организациям, не был организован массовый сбор подписей среди экологических и правозащитных организаций России, политических и общественных деятелей, журналистов в поддержку «сигнальщика».
ЭПЦ Беллона не только не вела PR – кампанию, но наоборот, окончательно свернула ее. Так в журнале «Экология и право», который выпускает ЭПЦ Беллона, лишь несколько раз было упомянуто о том, что Центр оказывает юридическую поддержку Харитонову, но уже в 2002 году исчезло всякое упоминание об этом проекте Центра. Позже, ЭПЦ Беллона вычистила всю информацию со своего сайта о деле Харитонова, и вообще, что я когда–то был сотрудником этой организации.
Кстати, адвокатов из организации «Refugee Advice Centtre» («Pakolaisneuvonta Ry»), которые занимались моим делом в Финляндии, очень удивило «молчание» организаций с которыми я сотрудничал и отсутствие каких – либо заявлений в мою поддержку, после того, как стало известно о моем отъезде в Финляндию. Адвокаты считали, что эти заявления могли серьезно повлиять на положительное решение властей Финляндии об убежище.
Ни Беллоной, ни Зеленым Миром не был учтен и принят во внимание зарубежный опыт по защите, «говорящих правду». Например, опыт американской организации «Government Accountability Project», которая успешно специализируется на защите «сигнальщиков».
Не была организована кампания по бойкоту ЛАЭС на международном уровне в сфере культурных связей, спортивных мероприятий, в тех европейских городах, где бывают представители атомной станции.
Беллона спасает ЛАЭС
Согласно мифологии, Беллона это богиня войны и защитница природы. Оказалась, что это всего-навсего – «бумажный тигр», не способный даже достойно проиграть.
Фактически юристы ЭПЦ Беллоны лишь имитировали юридическую поддержку. При этом лгали, проявляли безответственность, непрофессионализм и круговую поруку.
Мое дело выигрывалось на любом этапе судебных разбирательств. Для этого имелись все необходимые документы и доказательства о преследовании и незаконном увольнении. На начальном этапе судебных разбирательств в Сосновом Бору должностные лица ЛАЭС струсили и готовы были пойти на мировое соглашение. Однако Алексей Павлов, в процессе суда не понятно почему, исключил из дела ряд важных доказательных документов, не смотря на мои возражения. По ходу дела он как специально, допускал ошибку за ошибкой.
Судебное дело продолжалось несколько лет. Оно шло по четырем направлениям, но ни одно из направлений не было реализовано юристами ЭПЦ Беллоны до конца или вообще не было реализовано.
Судебные разбирательства показали – не смотря на «громкое» имя организации, профессиональный уровень юристов ЭПЦ Беллоны очень низок для дел связанных с нарушением прав человека на ядерных объектах России, а более опытных юристов Беллона не подключала. Беллона просто села, в лужу показав ЛАЭС и всей атомной отрасли, что в организации имеющей 5 офисов по всему миру (Бельгия, США, Норвегия, Мурманск, Санкт – Петербург), работают профаны, «защитники – soft».
Неграмотные в вопросах прав человека юристы ЛАЭС, которые были способны лишь на подтасовки и ложь в суде, с легкостью переиграли самоуверенных и лощеных, но откровенно не подготовленных адвокатов Беллоны, а заодно и всю «всемирно известную» организацию, с ее 5 – ю офисами вместе.
Оказывается «правозащитники» Беллоны даже не имеют понятия: чем отличается обычный трудовой спор от преследований и нарушений, прав человека и «как собачка на поводке», следовали навязанной тактике ЛАЭС – «это всего лишь «трудовой спор, никакой политики»… И они так успешно зазомбировали «правозащитников из Беллоны, что Александр Никитин до сих пор повторяет то же самое за ними.
Без боя сдавалась одна позиция за другой. Юристы Беллоны свернули оспаривание ведомственных нормативных актов в Верховном суде России, которые были применены администрацией ЛАЭС при моем увольнении. Кстати, признание незаконным применения неопубликованных ведомственных актов, в «шпионских» делах, было целью одного из проектов Беллоны – «Доступ к информации».
Было развалено дело по привлечению группы должностных лиц атомной станции к уголовной ответственности, использовавших подложные документы в суде против меня. За это им грозило уголовное преследование, а я мог восстановиться. Однако судебный процесс по этому делу вообще не состоялся. Вместо этого, на протяжении почти 2-х лет юристы ЭПЦ Беллоны обманывали меня, коллег по офису, российскую и зарубежную общественность, грантодателей, имитируя юридическую активность, пока не пропустили все сроки, установленные законодательством для судебных разбирательств.
Когда обман уже нельзя было скрывать, юрист Беллоны Алексей Павлов цинично признался, что ему «некогда было заниматься моим делом».
После того как я отстранил нечестного юриста от ведения дел, директор Центра Иван Павлов, пытался навязать мне «достойную» замену, – студента первокурсника из «школы юристов» при Беллоне. Этим он показал, как на самом деле в Беллоне относятся к защите «сигнальщика». Причем это дело было проектом Центра и под него выделялись деньги грантодателей.
Позже, независимые адвокаты, ознакомившиеся с делом, дали критическую оценку действиям юристов Беллоны. По их мнению, адвокаты Беллоны действовали откровенно непрофессионально, а «пропуск сроков» не случаен. Им знакома подобная практика, которая используется для развала дела.
Даже не смотря на отрицательный исход моего дела в российских судах, оно являлось классическим образцом для его рассмотрения в Европейском суде по правам человека. И имело все основания для выигрыша.
Европейский суд ориентирован на европейское понимание прав человека, а не – российское, с его коррумпированной судебной властью. И для Евросуда не важно, есть или нет в России законы по защите «сигнальщиков».
Судебные разбирательства уже на международном уровне могли стать примером для всех будущих «сигнальщиков», пособием для организаций, готовых защищать их права и хорошим уроком для тех, кто преследует «сигнальщиков».
Однако и здесь юристы Беллоны, как специально, не нашли оснований для подачи дела в Евросуд и так же пропустили сроки подачи жалобы. Впоследствии выяснилось, что это был заведомый обман и очередные необъяснимые действия Беллоны, которые и на этом направлении привели к неудаче.
После того как окончательно стало ясно, что вместо защиты, дело целенаправленно шло к развалу, я отстранил адвокатов Беллоны от всех дел, в том числе и по всем проектам в Сосновом Бору, по причине недоверия и заявил о прекращении работы в Беллоне.
Ясно одно, Беллона спасла ЛАЭС от всех, каких только можно было ожидать неприятностей, вызванных для нее моим делом. В случае моего выигрыша в российских судах, администрации грозили уголовные преследования, значительные материальные потери, ущерб для имиджа станции и всей атомной отрасли. В случае проигрыша в российских судах, ЛАЭС ожидало разбирательство в Европейском суде по правам человека и проигрыш.
Трудовой спор или преследования?
В своем комментарии на мой отъезд в Финляндию Никитин назвал мое дело – «трудовым спором»…Что еще можно ожидать от человека, который не является правозащитником по убеждению, а стал им случайно, по воле обстоятельств. Пока Никитин успешно делал свою служебную и партийную карьеру в КПСС, помалкивая до поры, до времени о проблемах в атомном флоте, я, уже с 1973 года, с тех пор как стал работать на ЛАЭС, добивался соблюдения правил безопасности и информировал надзорные инстанции, привлекал руководство атомной станции к ответственности за нарушения. И это в те советские застойные времена, когда ЛАЭС числилась еще «почтовым ящиком». Я «сигналил» без разрешения вышестоящих властей, руководства, не имея поддержки общественности, грантов. Не тянул время до пенсии, чтобы потом на весь мир поднять шумиху о проблемах.
Длительное время мои конституционные права нарушались. Меня преследовали не за нарушение, каких – то «трудовых» обязанностей, оговоренных (тогдашним) Кодексом Законов о труде РФ, а за требования от руководства выполнять европейские стандарты работы и управления на атомной станции, за мое право говорить обществу правду о проблемах на ЛАЭС, за отстаивание прав человека работников атомной станции. При этом в отношении меня применялись недозволенные, унижающие человеческое достоинство методы, по сути, психофизиологическое воздействие (своего рода пытки). Фактически, увольнение меня с ЛАЭС, это реализация «запрета на профессию».
Примерно на таких же основаниях и по такому же сценарию, уволили еще 2 – х работников атомной станции: рабочего и инженера, пытавшихся не в уютном офисе, а на ЛАЭС, в атмосфере насилия, подавления личности строить правовое гражданское общество.
И эти работники заслуживают большего уважения, нежели вдруг объявившиеся «правозащитники», которые появляются после случайных и нелепых обвинений в «шпионаже».
Если «шпионское» дело Никитина все-таки выиграно и не стоит уже, как 10 лет, рыдать над ним и шумно отмечать годовщины, как это делает Беллона, то ни один «сигнальщик» не был восстановлен на работе.
И дело не в «плохих» законах, как пытаются отмыться от своего позора беллоновцы. При советских законах я без всяких юристов выиграл у ЛАЭС не одно дело, да еще наказал за нанесение морального вреда. Но проиграли все уволенные с ЛАЭС, именно по причине непрофессионализма, нечистоплотности адвокатов, которые представляли их интересы в суде и подставили их, а так же по причине коррумпированности судебной власти и равнодушия общества. В моем же случае речь идет и о нечистоплотности целой организации!
Пренебрежительно называя мое дело – «трудовым спором», моряк Никитин тем самым бросает тонущей дирекции ЛАЭС, спасательный круг, выручая их от обвинений в нарушении прав человека, за которые они должны были отвечать в Европейском суде по правам человека. Именно так и надо руководству атомной станции – «ничего личного, просто работник не сдал экзамены»…
ЛАЭС и вся российская атомная отрасль аплодирует Беллоне. На кого работаете, господа «защитники» из Беллоны? Если «правозащитник» с «мировым» именем не способен отличить «трудовой спор» от нарушений прав человека и политических преследований, что он вообще делает в «правозащите»? Такая оценка «Дела сигнальщика» лишь говорит о том, что, не смотря на громкие «титулы» и имена организаций, правозащитной деятельностью в России занимаются иногда откровенные профаны – любители.
При таком подходе развал моего дела был запрограммирован, Беллона просто «слила его в унитаз».
Политика норвежской Беллоны : «сигнальщики» не нужны!
В отличие от американских организаций, таких как – «Government Accountability Project», норвежская экологическая организация Беллона не признает значимость роли сигнальщиков в российском гражданском ядерном комплексе.
Например, журналист норвежской Беллоны Томас Нильсен, в статье «Сигнальщики», размещенной на страницах журнала «Экология и право» (№2, 2002 год) откровенно высказался о российских «сигнальщиках», что – «в принципе без них можно обойтись. Как обходятся без них в Норвегии»… По мнению Томаса Нильсена, работнику – «достаточно просто позвонить – в ту же Беллону. Этим его роль вполне может быть исчерпана»…
Подобная самоуверенная позиция норвежцев объяснима. Норвежская Беллона не правозащитная организация, а всего лишь – экологическая организация. Она привыкла действовать в европейском комфортном правовом поле и не понимает сложившуюся в России ситуацию с правами человека в атомном энергопромышленном комплексе и, как там расправляются с теми работниками АЭС, которые «звонят» в инспекцию, например. А чем закончились «звонки» «сигнальщика» Харитонова в ту же Беллону, уже общеизвестно.
Норвежцы ошибочно считают высоким, статус Беллоны в России и ключевой фигуры – Никитина, который в экоправозащитном движении всего лишь – «свадебный генерал». Дело Никитина не показательно в России для решения вопросов с правами человека в ядерном гражданском комплексе. Оно не стало примером для других и не выработало эффективных способов защиты «сигнальщиков». И развал Беллоной «дела Харитонова» это подтвердил.
Финляндия – страна двойных стандартов и несоблюдения «Женевской конвенции» по беженцам
Из всех сообщений российских СМИ на мой отъезд в Финляндию самый глупый комментарий дал глава Зеленого Мира – Бодров. По его мнению, я сделал это… «от отчаяния» . И что он мой поступок – «понимает, но не может его принять»…
Что еще может сказать «эколог – soft», с менталитетом учителя школьного экологического кружка, для которого «экология», это всего лишь возможность – приятно и со вкусом проводить время. Если не считать удара по голове от сосновоборской шпаны, что широковещательно было подано, как «охота на сигнальщика» Бодрова, ему угрожает разве, что падение с велосипеда летом или лыж – зимой, во время «движущихся конференций», которые так любит Зеленый Мир.
В отличие от «пушистых» зеленых у меня были основания опасаться за свою безопасность. Это было связано с моим участием в секретной операции по разоблачению криминальной цепочки посредников, поставлявших оборудование на ЛАЭС, помощи правоохранительным органам в раскрытии хищений оборудования с атомной станции и другой подобной антикоррупционной деятельностью. Причем, развал моего дела «экозащитниками» только обострил положение.
Получив несколько сигналов – предупреждений, я решил переждать время в безопасном месте и для этого выбрал Финляндию.
Некоторые рекомендации я получил от высокопоставленного финского чиновника (фамилию назвать не могу), который считал мою деятельность важной не только для России, но и Финляндии. С собой я взял лишь «чемоданчик с компроматом», в том числе о криминальной деятельности на ЛАЭС, который позже внимательно изучила финская полиция.
Моим делом занимались адвокаты из организации «Refugee Advice Centtre» («Pakolaisneuvonta Ry»). По их мнению, в их многолетней практике по защите беженцев они впервые столкнулись с подобным уникальным делом, и, у них не было сомнений, что я обосновал свое право на убежище, право на защиту (их имеется несколько вариантов).
Однако для финских властей мое обращение, оказалось неприятным сюрпризом, который грозил им политическими осложнениями.
Если бы Финляндия соблюдала Женевские соглашения не выборочно, то она должна была признать, что в России мои права человека нарушались. Однако Финляндия слишком зависит от российской экономики и от российских энергоресурсов, чтобы буквально следовать Женевской конвенции в отношении проблемного российского «сигнальщика». Поэтому спустя 8 месяцев я получил отказ, который не стал оспаривать, как это можно было делать по процедуре. Что еще ожидать от страны, которая, называя себя – «европейской», «демократической», в то же время боится раздражать русского медведя, из бочки которого лижет мед?
Несомненно, на отказ повлиял и тот факт, что, я уже много лет, критикую Финляндию за ее политику двойных стандартов и выгод в подходах к ее «доброму» партнеру – ЛАЭС.
Финляндия по разным программам выделяет значительные финансы на поддержку ЛАЭС, считая, что это повысит ее безопасность. Из Финляндии на ЛАЭС уже протоптана туристическая тропа. Финские специалисты любят попариться в баньке на Копанском озере, да и вообще, оттянуться…
Однако проблемы безопасности не решаются только лишь деньгами, если во главе атомной станции находятся руководители с сомнительной репутацией, с криминальным душком, среди которых давно уже надо проводить операцию «чистые руки».
Финляндия предпочитает «помалкивать в тряпочку», видя как далека, от тех же финских стандартов ситуация на российской атомной станции в Сосновом Бору и эти различия особенно видны тем, кто бывал на западных АЭС, пунктах хранения и переработки ОЯТ.
Финляндия хвалится не коррумпированностью своих чиновников и, поэтому сильно обиделась, на мои обвинения, в том числе и в финских СМИ, в коррумпированности финских атомных инспекторов из STUK, которые, не проводя обследования и, вопреки фактам дали фальшивое заключение по состоянию хранилища ОЯТ.
Что же это как не коррупция? А плату можно получить и не обязательно деньгами, а дальнейшим «развитием и укреплением дружеских связей», которые позволяют затем выстраивать финскую политику в отношении поставок энергоресурсов из России, от той же ЛАЭС, например. Кстати, позже на фальшивое заключение финских инспекторов ссылалась дирекция ЛАЭС в суде, против меня.
Недопустимая для «европейской и демократической» страны – «политика дружбы», которую проводит Финляндия в отношении ЛАЭС, позволяет дирекции расправляться с работниками, которые добиваются порядка на атомной станции, соблюдения европейских стандартов эксплуатации и управления.
Причем, именно на это и выделяли деньги не только финны, но и Европейский банк, США, Япония.
В отличие от Финляндии, Эстония и Европарламент не скрывают своего беспокойства положением дел на ЛАЭС и делают жесткие заявления о необходимости ее закрытия.
Однако «политика дружбы» по отношению к ЛАЭС со стороны Финляндии не изменилась, но на результат моего обращения, критика повлияла в плохую сторону.
Финляндия, предпочла спасти имидж своего делового партнера – ЛАЭС, чем соблюдать Европейскую конвенцию, в отношении того, чьи права человека ЛАЭС нарушала.
Все это говорит о том, что в подходах к европейским ценностям, европейским стандартам Финляндия находится еще в хвосте Европы.
В отличие от финских властей, многие финские граждане, политики от финских зеленых считали мою деятельность очень важной и что, для сдержанных финнов не обычно, откровенно выказывали свое восхищение, искреннее сочувствие, желали благополучного исхода дела.
Для меня оказалось неприятным сюрпризом, что в демократической Финляндии «сигнальщику» так же опасно, как и в России. Финские власти с самого начала не обеспечили мою безопасность пребывания у себя в стране. Через месяц, информация обо мне каким – то образом просочилась в российский Интерфакс и, мое пребывание в Финляндии раскрылось. Скорее всего, это сделали сами финны.
Большинство русскоязычных лиц в финском центре для беженцев, это – уголовники, аферисты и другие темные личности, но были и из «органов». Все они, находились в Финляндии по причинам, которые не давали им и малейшего шанса получить «статус беженца согласно Женевской конвенции», или «разрешение на жительство, основанное на необходимости защиты», или даже просто «временное разрешение на жительство».
В то же время эти перебежчики, считали себя «патриотами» России, а меня – «предателем».
Однако финские власти не реагировали на мою информацию об угрозах, которые стали поступать в мой адрес от этих лиц. Не принятие мер, спровоцировало на меня нападение, в результате чего я получил серьезную травму.
Причем, в нарушении своих же правил, полиция Хельсинки отказалась провести расследование, хотя я подтвердил свое желание на расследование.
Возможно, что финские власти умышленно создавали мне подобные неприятности, стараясь вынудить меня отказаться от просьбы в защите.
После получения отказа и моего отъезда из Финляндии, представители организации «The International Evangelical Church in Finland», которые сочувственно относились к моей ситуации и интересовались ходом моего дела, обратились к властям с просьбой объяснить причину отказа в предоставлении мне убежища. Им был дано разъяснение, что предоставление мне убежища (защиты) может вызвать осложнение с Россией.
Это говорит о том, что Финляндия в силу своей экономической зависимости от российской экономики и политики ориентированной на Россию не может в полном объеме следовать Женевской конвенции по беженцам, если речь идет о российских гражданах. И это должно стать разбирательством уже в Европарламенте и в Еврокомиссии по правам человека.
Поддержка грантодателями, общественностью
Понимая общественную значимость моего дела, Гагаринский фонд выделил ЭПЦ Беллона грант на юридическую поддержку.
Эффективную политическую и финансовую поддержку оказали: Общество охраны природы Норвегии («Norges Naturvernforbund») и Норвежские коммунальные профсоюзы («Norsk Kommuneforbund»).
Проиграли все
Развал дела «сигнальщика» привел, к развалу общественного контроля на атомной станции. Провалено целое направление – «сигнальщики» на опасных объектах России, в частности на АЭС, пунктах хранения и переработки РАО, ОЯТ и т.д.
Мой пример показал, что, в настоящий момент в России нет ни одной правозащитной организации, способной защитить «сигнальщика». При правильном подходе «Дело Харитонова» могло стать пособием для тех, кто пойдет путем «сигнальщика», неважно, в какой отрасли. Однако сейчас его можно назвать лишь – «делом упущенных возможностей».
Не снимается вина и с общества, за его отстраненное равнодушие к проблеме «сигнальщиков» на опасных объектах России.
Практически каждый день по всей России происходят пожары, аварии, катастрофы: на производстве, в авиации, в шахтах, на стройках, атомном флоте, гражданском ядерном комплексе, в результате чего гибнут люди и наносится экономический и политический ущерб, стране. Расследования показывают, что этого могло и не быть. Но те, кто знал и мог своевременно «просигналить» о проблемах, молчали, не желая рисковать своим благополучием.
Что касается ЛАЭС и всей атомной отрасли, то там, как и везде порядка нет, но ничем незащищенный работник атомной станции, хранилища ОЯТ и т.д., так же – молчит и не предупредит общество, даже если ситуация сложится на грани ядерной аварии.
Однако атомщикам радоваться нечего, отсутствие работников «говорящих правду», еще аукнется всей атомной отрасли, после очередной крупной ядерной аварии.
Сергей Харитонов, Г. Сосновый Бор, Ленинградской области
